|
|
Каталог статей
О жизни Л.М. Вяткина
Открываю книгу Героя Советского Союза, выдающегося лётчика-испытателя Марка Галлая «Жизнь Арцеулова» и читаю: «Друживший с Арцеуловым летчик и художник Л.М.Вяткин рассказывает…»
Да, мой земляк и верный товарищ Лев Михайлович Вяткин, для меня просто Лёва, за долгие годы литературной деятельности успел рассказать о встречах с выдающимися деятелями русской культуры, о загадках русской истории, об истории авиации и её героях. Будучи прекрасным рассказчиком, он, несмотря на уговоры друзей, никак не решится рассказать о себе. Что тому виной – не знаю. Должно быть, не считает свою жизнь достойной опубликования. Поэтому я решаюсь рассказать то, что меня в нём всегда удивляло и заставляло гордиться знакомством с этим удивительным человеком.
Если даже ребёнок от природы наделён уникальными способностями, то для их реализации жизнь обязательно потребует концентрации всех духовных сил.
В юности нам помогает увлечённость. Великий Леонардо в дневнике писал, что талантливым ученикам помогать не стоит, они и так своего потолка достигнут, помогать бездарям – бесполезно. Тогда на ком же должен сосредоточить внимание Учитель? Помогать нужно тому, кто многим интересуется. Широта интересов моего героя с детства удивляла окружающих.
Но в его увлечениях Лёве никто не помогал. Он всего добивался сам за счёт фантазии и упорства. Всё началось с книг - этим компенсировалась школьная скука. Мы все читали много, но у Льва была особая тяга к приключенческим и военным книгам. Он был хорошим рассказчиком и нередко к своим рассказам умел ловко присочинить яркие детали. Мы, мальчишки, слушали его, раскрыв рты. Если к фактам не хватало материала, разыгрывалась его неуёмная фантазия, за что он получил прозвище Мюнхгаузена. Лёву в то время, кажется, обижало такое прозвище, но, как я теперь понимаю, он мог бы им гордиться.
Только что закончилась Великая Отечественная. Военная тема не могла не привлекать любознательного мальчишку. Мы росли с гордостью за славного пограничника Карацупу, мужественных папанинцев, героев арктических перелётов во главе с Чкаловым, а, главное, за героев военных лет: Зоя Космодемьянская, Матросов, Талалихин, Гастелло…Мы читали о них всё, что могли найти, собирали марки с их изображением. Нас особенно привлекали лётчики. В Перми было Военно-морское авиационно-техническое училище. По выходным дням по бульвару под руку с девушками прогуливались красавцы курсанты с синеполосатыми воротниками. Романтика авиации захватила мальчишку, и Лёва записался в авиамодельный кружок. Дело это требует тщательности, но у него хватало терпения, и однажды, на городских соревнованиях, его модель оказалась самой «летучей». Награждение превзошло все ожидания - Лёву прокатили над городом на биплане У-2. Мы, его приятели, едва не полопались от зависти. Понятно, что после такого события в душе Лёвы уже навсегда поселилась мечта о небе.
Но пока надо было ходить в надоевшую школу. Его младший брат стал учиться играть на скрипке. Старший не мог позволить, чтобы его в чём-то обошли. Он почти самостоятельно изучил ноты, стал брать скрипку в руки, и через некоторое время достиг того, что стал играть в ансамбле перед началом киносеансов. Позже, его даже приглашали в оркестр Пермской филармонии, дабы усилить группу вторых скрипок на симфонических концертах.
Очень рано мальчик начал рисовать. Лет в тринадцать Лёва увлёкся иллюстрациями Густава Доре и познакомился с гравюрами Рембрандта. Подражая рисункам художника, он так наловчился владеть пером и остро отточенным карандашом, что удивлял своим мастерством не только приятелей, но и взрослых. Когда мы, мальчишки, играя в войну, носились по крышам сараев или купались на Каме, Лёва с альбомчиком рисовал городские пейзажи или изучал рисунки Рембрандта.
Обгоняя события, скажу, что Лев узнал о том, что шолоховский роман «Поднятая целина» вышел из печати без иллюстраций, он решил нарисовать героев романа сам и сделал серию замечательных рисунков. Когда на экраны вышел фильм по этой книге, Лева был удивлён тем, насколько изображение героев, нарисованных им, совпало по внешности с героями фильма. Рисунок Якова Лукича до сих пор хранится в коллекции автора этого очерка.
Впрочем, всё это было много позже. Шла жестокая война. Когда немцы подступали к Москве, по стране поползли слухи, что Москва вот-вот падёт, и тогда враги смогут дойти до Урала. Наши отцы были на фронте, и немало мальчишек тоже убегали воевать. В поездах их вылавливала железнодорожная милиция и с рёвом возвращала домой. Лев на фронт не убегал, он решил стать партизаном. В отдалённом уголке двора он с двумя друзьями стал строить штаб – землянку, чтобы прятать там оружие, которого у них пока не было. Но когда придут враги, они его, конечно, раздобудут, и начтут партизанские вылазки. Матери юных героев только удивлялись, почему их дети постоянно приходят со двора чумазыми и перепачканными землёй.
Но немцев прогнали, великая война победоносно завершилась, и из плена вернулся отец наших братьев. С войны он привёз скрипку, на которой играл американским солдатам, освободивших пленных из концлагеря.
Он был художником и всячески поощрял творческие увлечения детей. Первое время отец зарабатывал тем, что рисовал масляными красками на клеёнке васнецовских богатырей. Мама продавала эти картины на рынке. Позже отец получал заказы на росписи и лепнину Домов культуры. Дети как могли, помогали ему.
Должен сказать, что о школьных годах Лёвы я знаю мало. Мы учились в разных школах, он был старше меня на четыре года, а в подростковом возрасте это немало. Я больше общался с его братом, у Льва были свои друзья. Из отроческих лет я помню лишь несколько забавных эпизодов, например, случайная покупка Львом поддельной, но замечательной скрипки «Амати». Об этом я уже упоминал в одном из своих рассказов. Однако о широте его интересов не написать нельзя.
Окончив среднюю школу Лёва поступил в Качинское лётное училище. Он был здоров и крепок, имел мужественную внешность, к тому же покорил экзаменаторов тем, что занимался авиамоделизмом и даже уже летал на самолёте. Училище было авиаморское. В отпуске, в родной Перми, он тщательно наглаживал брюки, чтобы появиться на симфоническом концерте в новом обличье. Лев успел поучиться в школе с девочками (школы разъединили только в сорок третьем году), и у него в городе были знакомые девушки. Он не поленился даже отпороть на флотском кителе все пуговицы, чтобы пришить новые - с якорьками более красивой формы.
Женился Лёва, кажется, ещё курсантом. Свою красавицу он катал в лодке и покорил, не скрипкой или живописью, а популярной в то время песней:
Бьются волны о берег скалистый,
Над водой свет луны серебристый.
Мы одни, только я и гитара,
Мы одни, нас не видит никто.
Нас с тобой не найти в море грозном,
Мы одни в этом мире подзвёздном,
…
Но тоски не найти в песне старой,
Пой гитара, плачь моя гитара…
Слова обольстительной песни автор этого очерка успел забыть, но и без того понятно, что в такой обстановке в обществе молодого курсанта ни одной девушке не устоять.
А потом началась реальная жизнь лётчика. Он охранял южные границы родины, летал над полярными льдами, в годы «холодной войны» часами дежурил в промёрзлом самолёте, готовый к боевому вылету, на реактивных «догонял» американские самолёты-разведчики, пересекающие СССР с юга на север и обратно. «Достать» их по высоте наша авиация тогда не могла, а высотные ракеты были лишь в разработке.
В свободные минуты Лев, как всегда, много читал, слушал классическую музыку и этим, естественно, выделялся из своей среды. Однажды, во время службы на Новой земле он за какое-то прегрешение попал «на губу». На гауптвахте читать не разрешалось, но комендант увидел у лётчика книгу. Он грозно потребовал её.
- Зачем вам она? – улыбнулся Лёва. – Вы же в ней ничего не поймёте.
Это, конечно, взбесило коменданта.
- Сдать книгу немедленно! Иначе будете наказаны ещё и за пререкания!
- Ну что ж, извольте.
Майор раскрыл книгу и, точно, ничего не понял – книга была на английском языке.
Этот случай, однако, сослужил лётчику добрую службу. В посёлке была школа, из которой на «большую землю» сбежала учительница иностранного языка. Учителя, если они не были жёнами военнослужащих, долго на Севере не задерживались. Директор школы узнал, что в лётной части есть образованный пилот; выпускникам надо было выставить в аттестат отметку по языку.
Льва вызвали к командиру части. В кабинете уже сидел директор школы.
- Да, вы что? – запротестовал лётчик. – Я сам со словарём книгу разбираю. Какой из меня учитель?
- Ради Бога, Лев Михайлович! Вы будете обгонять учеников на один урок, а график вылетов командир вам перестроит. Выручайте!
Деваться было некуда, Лев начал преподавать язык. И, надо сказать, ему это вскоре понравилось. Общение со школьниками взаимно обогащало и учеников, и учителя.
Не знаю, где в это время была его жена – с ним или у родителей. У них уже родилась дочка, затем другая.
Однажды я стал невольным свидетелем Лёвиного унижения. Он, молодой лейтенант, был в очередном отпуске. Мы встретились на улице. Лёва что-то с увлечением мне рассказывал и не заметил проходящего мимо капитана. И вдруг нашу беседу прервал злой окрик:
- Товарищ лейтенант! Вы почему не отдаёте честь старшему по званию?
Лев извинился, пытаясь объяснить, что он в отпуске, слегка расслабился, но капитан оказался занудой и отчитал лейтенанта по полной программе. Он даже пригрозил забрать у него отпускные документы и написать в его часть.
Видеть эту сцену мне было мучительно, и я сказал себе, что никогда не стану военным.
Любознательность всегда была главной отличительной чертой нашего героя. Чтобы не помереть от армейской скуки, где бы он ни служил, Лев записывался во все библиотеки и разыскивал редкие книги по музыке и живописи. Он делал вырезки из газет о необычных явлениях природы и людских чудачествах. Он никогда не упускал возможности познакомиться с интересным человеком, тянулся к пожилым людям, желающим поделиться жизненным опытом. Множество будоражащих его душу тем просились на бумагу, и Лев стал писать заметки в журналы и газеты, снабжая их своими рисунками.
Трудно даже перечислить известных людей, с которыми сводила его судьба. Во время курсантской практики на крейсере «Красный Кавказ» он познакомился с молодым вдумчивым матросом Василием Шукшиным. Около месяца свободные минуты приятелей скрашивались разговорами о родных местах и любимых артистах театра и кино.
В Москве Лёва стал вхож в дом дочери Шаляпина Ирины Фёдоровны, актрисы театра им.Моссовета. Это знакомство позволило ему углубиться в подлинные документы шаляпинского архива. Дочь Шаляпина в 1960 году готовила второе издание двухтомника «Ф.И.Шаляпин». Вот выдержка о работе с Ириной Фёдоровной из рассказа Лёвы: «Мы определили дни и часы работы с архивом, и я аккуратно стал являться в её квартиру на Кутузовском проспекте, садился за широкий стол возле огромных часов английской работы, раскладывал письма, вырезки из газет и журналов, многочисленные фотографии в картонных коробках, сортировал всё это по годам, если нужно было, снимал копии с подлинников писем Шаляпина к будущей жене певца Иоле Игнатьевне, Горькому, художнику Константину Коровину, письма к самой Ирине Фёдоровне из эмиграции и письма к другим известным лицам, включая Сергея Рахманинова».
Лев был знаком с сестрой Маяковского Людмилой Владимировной и бывал у неё в гостях. Молодой лётчик расспрашивал её о событиях, предшествующих гибели поэта.
В последние годы и литературные дела, и отношения с любимыми женщинами поэта складывались плохо, она не верила в самоубийство Маяковского. Он, убеждённый пролетарский поэт, стал разочаровываться в правильности партийного руководства, и это ему не простили.
- Умереть брату помогли, - убеждённо говорила она
Он знал также писателя Константина Паустовского и дружил с его сыном.
Из Дома Ветеранов в местечке Монмаранси под Парижем русский эмигрант Агафонов прислал Льву свои мемуары. Этот человек пережил не только гестаповские застенки, но и тюрьму КГБ. Он два раза был приговорён к смертной казни – один раз в Бухенвальде, другой на Лубянке, и только чудом остался жив. Судьба сводила Лёву и с Ольгой Бергольц .
В силу своей профессии и любознательности, Лев был знаком с выдающимися лётчиками: А.А.Туржанским, А.В.Беляковым, Г.Ф.Байдуковым, М.М.Громовым, И.И.Шелестом, трижды Героем Советского Союза А.И.Покрышкиным.
Александр Александрович Туржанский в 1931 году был непосредственным командиром В.П.Чкалова. На центральном аэродроме им. Фрунзе (бывшем Ходынском поле), он демонстрировал Сталину нашу, в те году ещё весьма слабую, авиационную технику.
Подарком судьбы стало для Льва Вяткина знакомство с легендарным русскм лётчиком Константином Константиновичем Арцеуловым. Об этом человеке можно говорить бесконечно – он родился в 1891 году, начал летать в 1911 и дожил до космических полётов.
В годы Первой мировой войны Арцеулов на трофейном немецком самолёте осуществлял разведывательные полёты во время Брусиловского прорыва. Он совершил свыше 210 боевых вылетов, уничтожил 18 вражеских самолётов. За мужество и отвагу был награждён пятью боевыми орденами. Он рассчитал и осуществил на практике вывод самолёта из штопора, чем спас от гибели множество лётчиков. Его теория вошла в учебники, что позволило Арцеулову стать в один ряд с Нестеровым, впервые осуществившим «мёртвую петлю».
Более сорока лет разделяло моего героя и прославленного лётчика, но, как оказалось, в их судьбах до странности было много общего. Оба они до того, как стать авиаторами увлекались живописью. (Арцеулов был по материнской линии внуком Айвазовского и в 1910 году пытался поступить в Академию художеств), оба окончили старейшее Качинское лётное училище, оба были лётчиками истребителями, оба налетали огромное количество лётных часов. Правда, Константин Константинович прекратил летать в сорок пять лет (в 1933 году Арцеулов был награждён Почётным знаком за налёт 500 тысяч километров), а Лев Михайлович – закончил полёты в пятьдесят, хотя по инструкции на реактивных истребителях разрешается летать только до тридцати пяти лет. За тридцать один год стажа он налетал около трёх тысяч часов.
Сходство судеб двух лётчиков можно продолжить: оба они любили город Пермь – Лев как свою родину, Арцеулов - как красивейший город на высоком берегу Камы и удобную авиабазу для работы по аэрофотосъёмке Западного Урала. Оба пилота стали иллюстраторами книг и журналов, оба стали писать рассказы и очерки. А сколько у них было общих знакомых в авиации! Вот уж поистине этим людям было о чём поговорить.
Арцеулов достиг немалых высот и в живописи. Он создал целую сюиту замечательных акварелей, посвящённую истории авиации. Лев, будучи курсантом, делал забавные рисунки, иллюстрирующие учебный процесс в лётном деле. Позже он написал серию статей по истории вертолётостроения.
Умер Константин Константинович в 1980 году. На всю жизнь сохранил Лев Михайлович благодарную память о выдающемся пилоте и человеке.
За годы нашей переписки у автора этого очерка накопилась коллекция гравюр и рисунков Льва Вяткина. Их около ста. Темы самые разнообразные: здесь и городские зарисовки старой Перми, и пиратские сражения, и штурм русских городов татарами, и Москва времён строительства первого Кремля, и типография первопечатника Ивана Фёдорова. В иллюстрациях к русским летописям Лев прекрасно передаёт дух времени, его герои всегда выпуклы и убедительны.
Музыка сопровождает художника всю жизнь, и потому среди рисунков Вяткина множество зарисовок известных исполнителей и дирижёров.
Особенно много в коллекции копий с гравюр Рембрандта. «Мне всегда было особенно уютно с этим стариком», - пишет Лёва. Его фантазия иногда добавляет к рисункам мастера собственные персонажи. Они удивляют точной передачей стиля Рембрандта.
Поистине необыкновенная широта интересов Льва Вяткина не может не удивлять. Но как бы ни было разнообразно собрание его рисунков, особенно привлекает в лётчике литературное наследие. Оно составляет около четырёхсот публикаций.
Рукописный отдел бывшей «ленинки», а ныне Российской Государственной библиотеки, стал почти рабочим кабинетом лётчика. Здесь им проведено множество счастливых часов в поисках новых материалов, помогающих раскрыть некоторые искусствоведческие и литературные загадки. Его исследования пока не собраны в отдельную книгу, но читать их – истинное наслаждение.
Вот история исследования бронзового бюста, обнаруженного им в Третьяковской галерее. В портрете мужественного человека ощущалась рука мастера, но надпись под скульптурным портретом для прославленного музея была странная: «Персонаж неизвестен». «Как же так, - подумал Лев Михайлович, - На постаменте изображён дворянский герб, на мундире портретируемого высшая петровская награда - Орден Александра Невского, портрет явно бароккальный, что вообще может указывать на время его создания и вдруг - «неизвестен»! Не может быть!».
И начались поиски. Нужно было определить примерное время работы, изучить все похожие по манере скульптуры, разыскать всех, награждённых Орденом Александра Невского, и, наконец, изучить дворянскую геральдику. Упорство принесло свои плоды: Лев Вяткин выяснил, что на скульптуре изображён дипломат, сподвижник Петра Великого серб Савва Лукич Владиславич Рагузинский. Уроженец Дубровника, он имел широкие связи в европейских странах, помогал Петру дельными советами, участвовал в Прусской кампании 1711 года. В Европе он закупал мраморные статуи для Летнего сада, опекал русских гардемаринов, а также братьев художников Ивана и Романа Никитиных, отправленных для учёбы во Флоренцию. В ходе исследования Лев Михайлович обнаружил сорок восемь писем Петра Первого своему дипломату.
Рагузинского упомянул в неоконченной повести «Арап Петра Великого» А.С.Пушкин. За установление торговых и дипломатических связей с Китаем Савва Владиславич, после смерти Петра, был возведён Екатериной Первой в чин Тайного советника. Автором скульптуры оказался Бартоломео Карло Растрелли, отец строителя Эрмитажа.
- Лев Михайлович, - ахали молодые искусствоведы «Третьяковки», - ваша работа – это же готовая диссертация!
- Вот берите материал и защищайтесь, - отвечал Лев.
Из других исторических исследований я лишь упомяну о работе по установлению убийцы Карла Двенадцатого сербом Гудовичем, который после этого бежал к Петру Первому, о комментариях к девяносто восьми реляциям, отправленным с острова Святой Елены Александром Бальменом, русским комиссаром по наблюдению за сосланным на остров главным европейским преступником - Наполеоном.
Очень интересно рассказывает Лев Вяткин о неотправленном письме Горького Шаляпину.
Это письмо, явно инспирированное Сталиным, едва не привело к разрыву двух старых друзей. В письме Горький упрекает Шаляпина в отсутствии любви к Родине и, в якобы, допущенной «лжи» в книге «Маска и душа». «Отцу народов» очень хотелось вернуть на родину великого певца, как это случилось с писателем. Бедному Горькому, который спорил когда-то о принципах построения пролетарского государства с самим Лениным, пришлось принять правила игры Сталина. Он даже вынужден был написать позорную книгу о патриотизме и хороших условиях жизни заключённых, строителей Беломорканала. Теперь вождь решил воспользоваться зависимым положением писателя, чтобы заманить Шаляпина.
Лев Вяткин убедительно доказывает, что постыдное письмо осталось неотправленным только потому, что Горький не смог накинуть на друга сталинскую удавку.
Интересное исследование провёл Лев по опубликованным материалам о загадке гибели прославленного лётчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери, но рассказать о всём многообразии тем в публикациях Льва Михайловича в кратком очерке невозможно.
Закончить своё повествование автору хочется сообщением о том, что не может не взволновать любого читающего человека.
Творчество Пушкина! Кто из исследователей поэтического наследия не прикоснулся к нему… Казалось бы, изучена каждая строка, всё прокомментировано и уже ничего нового в пушкиноведении в наше время не скажешь. Но Льва Михайловича и в этой области ожидало открытие. В литературном журнале «Мнемозина» (в греческой мифологии богиня памяти) за 1824 год он обнаружил три стихотворения без подписи. Журнал издавался В.К.Кюхельбекером и В.Ф.Одоевским, и это уже наводило на размышления. Стихи были написаны лёгким пятистопным ямбом, каким мы очаровываемся в ранних пушкинских строфах.
Не веря в собственное счастье, лётчик углубился в сравнительный анализ известных и вновь обнаруженных стихов и сумел доказать, что они написаны в 1815 году и принадлежат перу великого поэта. Поистине «ищущий да обрящет»!
О великих людях прошлого пишутся всё новые и новые книги. Это понятно – читатели любят узнавать подробности о жизни кумиров. Но литератор в суете рабочих будней часто не замечает того, кто живёт рядом, с кем он мимоходом здоровается или вместе встречает Новый год. В сумасшедшем беге наших дней не часто встретишь человека ренессансного диапазона.
Только с возрастом я понял, что мой старый товарищ – человек необычный, сумевший накопить огромный культурный багаж, которым он всю жизнь щедро делится с людьми.
Льву Михайловичу Вяткину вот-вот исполнится семьдесят семь лет. В последнем письме он пишет: «У меня родилась вторая правнучка. Я играю ей классическую музыку».
3 сентября 2008 года
^
Я написал очерк о широте интересов своего друга, но о том, что он лётчик-истребитель только упомянул. Но ведь это и есть самое главное. Главное дело и, наверное, увлечение. Я не встречал лётчика, который не любил бы свою профессию. Правда, о полётах и происшествиях в воздухе Лёва почти не говорил. На мои вопросы отвечал кратко: «Работа, что о ней рассказывать? Ты же не рассказываешь, как лечишь больных».
Но разве можно сравнить работу лётчика с какой-нибудь другой? Любая профессия накладывает на человека свою печать. По выражению лица, интонациям, жестам узнаются учителя, врачи, продавцы, официанты. А можно ли в толпе узнать лётчика? Прежде я об этом не задумывался. Но однажды присмотрелся к военным телевизионным передачам. У летчиков, как правило, лица мужественные, тела крепкие, глаза честные. Без этих качеств трудно быть лётчиком. Каждый полёт требует неординарных решений. Тут с женой не посоветуешься.
А каков уровень ответственности! За людей, за технику. О своей жизни лётчик думает в последнюю очередь. Много ли женщин понимают особенность этой профессии, все ли, провожая мужа на работу, ощущают, что он может сегодня не вернуться? Сколько пилотов погибло из-за желания спасти машину…
Ведь это только груда железа. А в доме дети, жена, пожилые родители… Там надежды на жизнь, на будущее с отцом и мужем. На боевых машинах последних поколений катапультирование происходит автоматически - без участия летчика. Почему? Иногда он не успевает осознать, что самолёт разрушен. Летчик даже не успевает собраться, сжаться в кулак, а это уже само по себе опасно – перегрузка достигает 9g. Сердце может оторваться от сосудов, сами сосуды могут полопаться. И всё это военные летчики знают. Как с таким грузом жить? А ведь надо ещё спокойно работать.
Психологические нагрузки в этой профессии огромны. А каково летчику, когда его предаёт жена? Когда разрушается тыл?
Лев Вяткин всё это испытал: и катапультирование из горящего самолёта, и переломы при приземлении, и предательство жены. Сжав зубы, справлялся. Выручала увлечённость музыкой, живописью, литературой. Иногда эти вещи становятся не украшением жизни, а спасением её. И потому он продолжает жить и трудится. Сейчас Льву Михайловичу семьдесят семь лет. Много ли пилотов дожиивают до этого возраста? Половина его товарищей погибли на работе, некоторые, выйдя на пенсию, спились. Ведь у большинства лётчиков есть только небо. Когда возраст или болезнь отнимает его опасную профессию, иногда у человека ничего не остаётся. Полёты огородной тяпкой не заменишь. И тогда – тоска, пустота, водка. Кого-то спасают внуки, некоторых творчество. Лев Михайлович живёт полнокровной жизнью. Он работает в архивах, пишет статьи, печётся о судьбе близких.
Так дай ему Бог здоровья и долгой жизни.
Я горжусь, что у меня есть такой друг.
24 сентября 2008 г.
Источник: http://rudocs.exdat.com/docs/index-352176.html?page=65 |
| Категория: Историчские рассказы | Добавил: SAleksandrova (19.08.2013)
|
| Просмотров: 3168
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
